Подлый телефон, Вовка Эхолот и загадочная рыбка.

Ура! Ура! Мы едем на Псёл! Наконец-то! Похоже что никто, кроме меня, так сильно не любит эту маленькую извилистую речку в районе Калеников. Но какая здесь природа, словами не передать! И рыбий ассортимент — изучай не изучай, на сто лет любопытства хватит.
Выехали мы поздно, поэтому вещи в машину перетаскивали в такой суматохе, что я случайно всунула в боковой карман старый кнопочный телефон, которым пользуюсь редко, когда нужно позвонить в другую сеть. Засунула и забыла. А кнопки-то не заблокировала!

Машинёнка у Серёжки такая же крошечная, как и у моего сына. «Дэу Матиз» называется. И вот что примечательно: в нашу машину ничего не влезает, а вот в Серёжкину влезает всё! Если начну перечислять, вы не поверите: я и 2 крупных мужика, 3 чехла со снастями, 2 палатки, 2 матраса и лодка, 2 спальника, 2 стула и массивный «Зубаткин трон», запасное колесо, походная печка с кастрюлькой и котелком, кучи тёплых вещей и прочая мелочевка, вроде наживок, садочков, прикормок, ведёрок. Внезапно вспомнился видеоролик, в котором на таможне из легковушки один за другим вылезают 17 китайцев. Мне кажется, что Серёжка со своей машинкой удивил бы таможенников гораздо больше. Вот за эту резиновую безразмерность его «Матиз» и получил от меня прозвище «дамская сумочка». А «Матиз» сына носит прозвище «Коробчонка для лягушонка», когда тот начинает умничать. Ну, или «Тук-тук», когда машинёнка спешит куда-то, пугая на муниципальной трассе огромные грозные фуры филигранным мастерством «щемиться» между ними.

Ну вот мы наконец-то выехали на Серёжкином «Матизе» за город. Когда доехали до Буланово, где живет Вова Эхолот, в кармане у меня начало беспрерывно пикать. Но сейчас было не до того. Потом, потом прочту все смс. А сейчас мы лихо «трамбовали» Эхолота, никак не влезавшего на заднее сиденье без спинки, которую сняли заранее. В результате меня ещё и его чехлом прихлопнули так, что пошевелиться было затруднительно. Выбраться из конструктора «лего» и размять затёкшие чресла я смогла только на ферме, где мужики решили поискать червей. Пока они рылись в пересохшем перегное, я наконец-то достала из кармана телефон и с удивлением прочла смс от двоюродного брата бывшего мужа, с которым не общалась больше года: «Сама такая!» Дальше следовала вереница очень непонятных сообщений. Кто-то прислал вопросительные знаки, кто-то дурашливые смайлики. Толя Мореман, бывший подводник, по-боцмански обложил меня матами. Оператор «Киевстара» сдержанно уведомил, что «запрос не подтверждён», а родная кума обеспокоенно уведомила, что перезвонит после работы. Я почесала затылок и позвонила брату бывшего супруга:

- Серёга, что за ерунда? Это какая я «сама такая»?
- А зачем ты мне шлёшь ругательства?
- Какие ругательства?
- Сама прочтёшь. Сейчас перешлю назад, - и через минуту получаю от него сообщение.

Долго вчитываться не пришлось. Я сразу всё поняла и густо покраснела. Выходит, старый телефон подло отомстил за то, что я променяла его на сенсорный! Ведь о том, что такое блокировать кнопки, я напрочь забыла — новый аппарат вешал «замочек» автоматически. И эта нервная история с моим сыном, случившаяся пару месяцев назад, аукнулась именно сейчас, когда я уже про неё успела подзабыть…

А дело было так. С тех пор как сын купил машину, он полюбил колесить на ней по всей Украине, открывая для себя всё новые и новые места. Я же полюбила нервничать за него - времена ныне беспокойные, а сын у меня один. И вот однажды он поехал в Днепропетровск, в то направление, куда я раньше часто ездила рыбачить на плавнях речки Самары. Зная на дороге каждую колдобину, я просила сына не ехать через Нехворощу, лучше уж через Кобыляки. Сын поступил по классике: послушал женщину и сделал наоборот – рванул напрямую, через Нехворощу. А чтобы мама не доставала нравоучениями, на звонки мои перестал отвечать. Я пару раз скромно звякнула да и послала вдогонку ему смс некрасивого содержания, где обозвала самым страшным ругательством своей интеллигентной мамы. Сообщение звучало так: «Ну и езжай по колдобинам, г…но собачье!» Мама, когда я своими умничаниями выводила её из себя, называла меня самым вонючим экскрементом самого преданного домашнего животного. Теперь вы можете прочувствовать мой стыд, когда я поняла, что это сообщение может получить и мой редактор, и супруг моей «шефини», слишком уж рафинированный аристократ, с которым я общаюсь с особым благоговением.

Сын тогда всё же влетел в яму под селом с красноречивым названием Бухаловка. Долго собирал по околице запчасти от машины и вызывал эвакуатор из райцентра, что влетело нам в копеечку. Назад уже поехал через Кобеляки, как я и просила изначально. Но мне от этого не стало легче. Потому что муж шефини позвонил ближе к вечеру, когда мы подъезжали к речке. Я успела извиниться уже почти перед всеми, тайно надеясь, что этот человек ничего не получил. Он позвонил и деликатно поинтересовался, как я себя чувствую? Когда я ответила, что нормально, он спросил: «А ты никому свой телефон не давала?» Услышав мои разъяснения с дико бьющимся сердцем и заиканием, он так же вежливо посоветовал почаще чистить сообщения. В очередной раз сгорая от стыда, я терпеливо выслушала его, дала отбой и облегчённо вздохнула. Потом «шефиня» по секрету рассказала, как долго смеялся её благоверный после нашего с ним разговора. Я была счастлива. Повеселила всех. А теперь вот и вы посмейтесь. И никогда, слышите, никогда не повторяйте мои ошибки! Почаще чистите сообщения и прощайтесь с подлым телефоном навсегда, если он кнопочный и давно устарел.

Итак, мы прибыли на речку Псёл глубоким вечером. Благодаря резкому похолоданию, берег был пуст. До заката оставалось каких-то полчаса. Пока мужики побежали добывать хворост для костра, я быстренько разложила поплавчанку. Моё любимое место оказалось свободно. Мало того, оно заросло! Из чего я сделал вывод, что речка свои капризы не забросила, рыбу рыбакам выдаёт малыми порциями, и то не всем. Я тихонько поговорила с местным водяным, забросила удочку и начала дёргать густёру-«лаврушку» в корнях прибрежного дерева. Рыбка капризничала, клевала осторожно, хотя её там было тьма тьмущая, я это чувствовала. И надёргала бы на ушицу, если бы не два местных лба, традиционно перегадивших мне это занятие.

Я их заприметила издалека, и сразу поняла, что рыбалке крышка. Они приехали на соседнее место, оставили там свой мотоцикл, а сами пошли ко мне, по-хозяйски шумно и бесцеремонно вторгнувшись в мой любимый мирок. А я ведь загодя приложила палец к губам, как только они вошли в моё личное пространство, молча попросив не шуметь. Они только ухмыльнулись в ответ, громко рявкнув: «Оно если клюёт, то клюёт!», - и заглянули в моё ведёрко. Потом снисходительно хмыкнули, и пошли ловить своих «сомов да лещей», спугнув навечно моего водяного вместе со стайкой проголодавшейся густёры. Клёва в тот вечер я больше не увидела, как ни старалась сидеть совсем тихонько.

Тем временем мои компаньоны разбили лагерь, развели костёр и начали клевать носом. Их понять можно. Серёжку высосал техсервис, где он ползал под машиной наравне с механиками, потому что от новой партии некачественного бензина забился бензонасос. У Вовки вечно ранние подъёмы и целое стадо коз, так что ночная рыбалка даётся ему с большим трудом. Зная любимую речку, я предупредила, что 98% поклёвок здесь происходит именно ночью, но сегодня было особо холодно, так что знания мои подвергались большим сомнениям. Серёга втиснул на узкий пляжик под обрывом два спиннинга, оснастив их пружинами с тремя разнообразными наживками, прицепил на один из них электронный сигнализатор и залез в свою палатку, где моментально засопел.

А вот нам с Вовкой было не до сна. Сначала мы боролись за самое привлекательное место, которое вроде бы «застолбила» я, но социалистическое воспитание Эхолота, где «всё вокруг колхозное, а значит и моё», никак не могло смириться с фактом единоличия. Когда-то Вовка работал агрономом в колхозе (коллективное хозяйство расшифровуется, кто забыл), и я бы смогла его понять, но место было одно, а Вовка всё путался и путался под ногами, пытаясь втиснуться под меня. Вернее, как бы это выразиться помягче, под пятой точкой скорее путался, а не под ногами. Стоило мне поднять эту точку из удобного «трона», как Вовка моментально занимал моё место, мотивируя тем, что хочет «просто посторожить мои снасти». Я даже и не заметила, как рядом с моими снастями появился его «дрын», потом куда-то исчезла моя поплавчанка и на её месте появилась его, а следом и сам «страж» притворился спящим в моём кресле. Что называется, мастерски так выдавил меня. К тому времени холод моё естество погнал в палатку, к надувному матрасу, в тёплый спальник, так что я была не в обиде. Тем более что не клевало совсем.

Кромешная тьма утомила глаза бесконечной концентрацией зрения на тусклых точках поплавков и спиннинговых кончиках, - с магазинными «светлячками» нам в этот раз не повезло, - а подозрительная тишина в округе навевала тревожные мысли.

Но стоило мне залезть в палатку, как началось! Звон колокольчиков вперемешку с топотом Вовкиных ног вначале и меня выдёргивал из палатки. Куда-то улетел электронный сигнализатор. Хорошо хоть не в воду, потом найдём. Но наживка была вся на месте, даже раскисшая мастырка не отвалилась. Эхолот не мог понять в чём дело, а я сразу «просекла». Со мной такое случалось, и ни раз — это баловались летучие мыши, массово бросившиеся на охоту за комарами, так же массово вылетевшими попить кровушки у ночных животных и неподвижных рыбачков. Те, кто часто ходят в ночную, знают эту привычку комаров: если они жалят больно, то недолго. Напьются и улетят. А вот если потихоньку, то всю ночь. В этот раз комариные тучи вылетели внезапно. Мыши поступили так же. Зачем они играются лесками снастей, я так и не поняла. Но, как мне показалось, это их любимое занятие: слушать перезвон колокольчиков. Или топот глупых рыбаков? Не знаю. Но я ничего не сказала Эхолоту, просто забралась в палатку и заснула там под эти мелодичные звуки. Пусть побегает. А не надо было меня свергать с трона!

Ночью в палатку тихо, но густо и уверенно заполз промозглый туман. Я проснулась, поёжилась, и вдруг поняла, что чего-то не хватает. Долго думать не пришлось: снаружи царила мёртвая тишина, - ни тебе птичек, ни сверчков, ни зверюшек. А главное – топота Эхолота нет! Мне стало страшно, я вылезла из палатки и сразу же услышала нежное позвякивание колокольчика. Включив налобный фонарик, увидела мирно похрапывающего в моём кресле Вовку, перед носом у которого устало, из последних сил, дрожал кончик спиннинга. Но это ещё не всё. Картина, которая меня насмешила до слёз, запечатлена на фото. Между подставок для спиннингов паучки сплели паутину и, похоже, начали заниматься размножением. От вспышки моего фотоаппарата паучки разбежались в разные стороны, а Эхолот нервно вздрогнул и схватился за спиннинг. Если б он схватил тот самый, на котором дрожал кончик, фиг бы я потом доказала, что этот подлещик мой! А так мне повезло: по странному стечению обстоятельств я схватила свое удилище, которое Вовка не успел подменить.

Как только забрезжил рассвет, из палатки выбрался взлохмаченный, не выспавшийся Серёжка. Что-то пробубнив по поводу ночной беготни, он разочарованно заглянул в садок, где к вчерашней густёре добавился подлещик, надул лодку и уплыл искать щуку. Я же, после долгих попыток выжить Вовку со своего оккупированного места, обиделась и ушла с поплавчанкой на крутой, сыпучий и очень неудобный берег. Развернуться тут было невозможно, повсюду торчали ветки деревьев, над головой нависала их крона, а внизу, в метре от ног, сразу же большая глубина. Если пробовать ловить со дна, то поплавок не выставить. Да ещё и кубышки! Других уловистых мест в округе нет, это я знала. Нужно идти куда-то далеко, на открытое место, там есть ямки на поворотах, где возможно стоит лещ. Но после ночного холода пришло жаркое солнце, раздев меня чуть ли не догола. Куда идти? Сгореть посреди поля? И ради чего? Чтобы доказать Эхолоту, что не только в тенёчке, на моём удобном «троне» можно наловить рыбки? Ну уж нет! Пусть себе ловит, я и тут неплохо посижу...

С такими мыслями я положила под коленку удочку, на коленку подсолнух, выставила поплавок на малую глубину, забросила его под крону дерева, в тенёчек, на границу чистой воды и водной растительности, а сама приняла наплевательскую позу, сплёвывая в воду шкурки от семечек. Внизу располагалась крошечная заводь под упавшим деревом, и муть от моей «маслобойни» долго крутилась на одном месте, привлекая разную мелюзгу. И тут появился крупняк! Ну как крупняк? С точки зрения бывалого рыболова, к которым я теперь причисляю и себя, если отнять пару-тройку сантиметров на оптическую иллюзию, то может она и не такая крупная. Хотя, если сравнивать с той вчерашней густёрой, то вовсе даже и ничего…

Я притихла, напряглась, аккуратненько вытащила поплавок из воды, наживила опарыша, и так же тихонько отправила личинку под нос этой рыбке. Рыбка ткнулась в падающую наживку, но заглотить не успела, крючок ушёл под воду. «Нужно уменьшить глубину», - подумала я, тихонько поднимая удочку. «Вот лихо! Там слишком длинный поводок, да ещё и без подпаска! Нужно перевязать»… За этим занятием и застукал меня Эхолот. Он уже успел выспаться и заскучал, так «интенсивно» у него клевало.

- А что это ты здесь делаешь? – прозвучала хрестоматийная фраза за спиной.
- Тихо! – прошипела я, но рыбка уже скрылась под водой.
Эхолот парень не глупый, он сразу понял, что нужно принять позу «столбика» и срастись с деревом. Через пару минут стайка рыбки снова плавала под ногами.
- Как ты думаешь, кто это? – тихо спросила я.
- Не знаю, на краснопера вроде не похожа, - почесал затылок Вовка.
- Какой краснопер? У неё же плавники чёрные, - присмотрелась я.
- Ну да, - подтвердил Вовка, - чёрные. Значит маленький голавлик.
- Да нет, наверное. У голавля спина широкая, а у этой узкая, видишь?
- Может густёра? Или подлещик?
- Нет, они же донные. Скорей всего плотва. Та, которая жёлто-серая.
- Не знаю. В наших речках такой не встречал, - прошептал Эхолот и ушел к себе. Тоже мне, а ещё такой никнейм себе придумал…

Беседу мы вели шёпотом, хорошо прикрывшись деревьями и не делая резких движений. За это время я успела перевязать снасть, поменять поводок на флюорокарбоновый и прицепить подпасок. Первый же заброс с подтяжкой дал результат. Рыбка погналась за наживкой и взяла её. Я наконец-то разгадала загадку рыбки-привидения, а так же с позором констатировала, что пятёрки по физике в ВУЗе мне, наверное, ставили за красивые глазки. Потому что пёрышки у рыбки были красные! Хотя в воде они казались совершенно чёрными. Вот такие чудеса оптики и наложения цветов…

Ошалев от радости открытия и забыв про все обиды, я побежала к Эхолоту. Потом успела поймать ещё три рыбки, и Вовка перебрался ко мне, нашумев, словно лось. Стайка ушла, и больше не появлялась. Теперь я окончательно поняла тех рыболовов, которые не спешат хвастать уловом, пока клёв не затихнет сам, не идут на контакт и смотрят на тебя волком, когда ты вырастаешь из-за спины. Сама вчера была такая…

Ближе к обеду приплыл Серёжка. Он был зол, пуст и расстроен. Поклёвка случилась всего одна, и то — досадный сход. Зато сетей собрал целых 7 штук. Одна радость – тоже пустые. Значит дело не в нас. Значит дело в рыбе, которая сегодня не гуляет и не кормится, потому что негде — всё перегорожено. Сети бросили в костёр, а Серёжку отправили спать, чтоб хоть немного отдохнул перед обратной дорогой. Тем более что наступила тишь да гладь: ни тебе ветерка, ни поклёвки, даже птички шуршат медленно, а комары кусают нежно-нежно.
Но уж если не везёт, то не везёт во всём и сразу! Не успел Серёжа залезть в палатку, как позвонила жена, и нам срочно пришлось собираться домой. А там сами понимаете: сборка, паковка, погрузка, уборка, поиски электронного сигнализатора, ещё и Эхолот пропал, и чехол от телефона куда-то завалился…

Сигнализатор не нашли. Вместо него на берегу валялся чехол от телефона. Эх, лучше бы наоборот! А вот Вовку пришлось долго вынимать из кустов, где он нашёл болото, похожее на его родное Свиридоновское. И зачем надо было, спрашивается, ехать за 70 км, чтоб обнаружить такое же болото на такой же речке, похожей на его Ворсклу? «Что там рыбы нет, что здесь», - бурчал он, втискиваясь в нишу на заднем сиденье. Устали мы все чертовски. Но больше всех устал Серёжка.

По дороге домой он уснул. Я, привыкшая доверять водителю, задремала сразу, как только закончились колдобины, и машина выехала на новенькую, отремонтированную турками, киевскую трассу. Серёжка держался до последнего. В конце концов шелест качественного дорожного покрытия и тихое бормотание радио убаюкали и его. А мне приснился папа, который давно умер. Он бил меня по щекам и прикладывал к груди дефибриллятор.. Я проснулась от непонятной вибрации во внутреннем кармане. Щека прилипла к боковому стеклу и тихонечко почавкивала в такт езде. Разлепив веки, я сразу же увидела белую разделительную линию на тёмном асфальте, которая медленно уходила влево. И так же медленно справа на меня надвигался отбойник. В нагрудном кармане бился в истерике старый кнопочный телефон. Это мы въехали в зону покрытия, и начали приходить вереницы сообщений. Помните, эти телефоны способны ходить по столу и даже падать, когда в них выставлен режим вибровызова? В этот миг я осознала смысл поговорки: «Он и мёртвого поднимет». Сенсорные вряд ли так умеют…

- Серёжа! – громко сказала я. Он встрепенулся и резко вывернул руль влево.
Машина слегка чиркнула отбойник задним крылом, счесав краску на боку. Эхолот от резкого толчка ударился головой об окно, я даже не успела испугаться, а кнопочный телефон был немедленно реабилитирован и поселился в моём сердце навсегда. Никому никогда его не отдам!

Ирина Ганнуша, г. Полтава